9 АПРЕЛЯ / 19:00 / ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ
Исходной точкой резидентского проекта художника Александра Морозова было наблюдение за миграцией птиц и фиксация маршрутов их передвижения. В разных ипостасях проект развивался с 2011 года, но преломился во Владивостоке, где в фокус его внимания вошли сразу три основных линий, связанных с проблемами охраны природы, фиксации передвижения животных (диких кошек, в том числе Дальневосточного тигра) и создание экспрессивной живописи – городского пленера, зарисовок с городских точек, проблематизацию которых художник развивает по ходу реализации проекта.
Александр Морозов фиксирует передвижение птиц. Начиная с 2011 года в его графике можно увидеть в разной степени конкретные записи о наблюдениях времени и маршрутах движений пернатых. Анализируя видимый слой, сам Морозов видит здесь отсылку к абстрактным экспрессионистам, акцентировавших телесный след, или, как Сай Твомбли, использованию индексальной регистрации нейромоторных и психосексуальных импульсов.
Однако владивостокский проект не происходит подобно первому в этой серии, когда Морозов наблюдал за движением птиц с балкона своей мастерской. Теперь он избирателен в выборе места для рисования и выбирает для пленера сложные места, которые с одной стороны добавляют его работе отпечаток сопротивления, сложнодоступности, контакта с проживаемым местом, с другой стороны наделяет проект содержанием места, теперь отмеченного его присутствием. Выбор мест Морозов объясняет связью с «разрывом социальной памяти». Так, он рисовал графику с точки, где находился Дальлаг, с горы Монастырская, на которой расположен купол ПВ и Уссурийская береговая батарея, с острова Русский, со Стеклянной бухты.
Очевидно, что создание графики могло основываться на менее сложных условиях для пленера, но преодоление обозначенных локациями препятствий (расстояние, ненастная погода, сильный ветер) является частью созидательного процесса, направленного на формирование нового контекста места и репрезентацию этих усилий с одной стороны, и на расширение демонстрационного поля с другой стороны. Теперь проект захватывает не только репрезентируемый объект, но и места, где происходит процесс фиксации и репрезентации и социальный опыт данных локаций.
Таким образом, художник расширяет поле своего действия и вводит новые объекты восприятия и осмысления. Однако при том, что место действия становится одной из важной функций проекта, оно по-прежнему остаётся вне видимости, в зоне «неразличения». Поэтому Морозов вводит новый способ фиксации своего опыта переживания пространства – видеодокументацию процесса.
Переместившись во Владивосток, Александр Морозов настраивает фокус на локальный контекст и основным объектом его исследования становятся не птицы, а дикие кошки, в том числе Амурский тигр. Для составления представления о его передвижениях он не может воспользоваться непосредственным наблюдением, поэтому обращается за помощью к природоохранным организациям, которые используют различные технологии для отслеживания перемещения диких зверей на территории заповедников. Полученные материалы художник планировал обработать для художественного проекта и последующей выставки.
Подобное обращение расширило список участников проекта, с одной стороны отстранив художника от созерцания объекта и с другой стороны введя в художественный процесс оптику и методы специалистов в области охраны природы, которые, впрочем, тоже лишены способов непосредственного смотрения и видения, так как их представления о передвижениях животных формируются на основе анализа и систематизации данных, полученных со специальных датчиков и фото- и видеоловушек. Иными словами, практически никто из участников проекта не является непосредственным наблюдателем изображаемого и может манипулировать только сформированном за счет полученных и обработанных данных представлением о нём. Так, сделав объектом художественного исследования и главным изображаемым проекта не тигра, а полученные данные о тигре, художник исключил само животное из коммуникации.
В полученной структуре проекта встал вопрос об отношении изображаемого с реальностью и даже о реальности существования изображаемого. И если невозможно обеспечить контакт с ним через его репрезентацию или непосредственную репрезентацию его передвижений, то первой интенцией Морозова было обеспечить контакт животного с искусством, разумеется, нехарактерным и несоответствующим реальной среде обитания тигра, но который был бы менее опосредован дополнительными звеньями коммуникационной цепи.
Если замысел художника удастся исполнить, полученные данные с одной стороны нарушат зыбкие границы исследования, разомкнув сложную цепь опосредованных реакций, но поставят ряд сложных философских вопросов, касающихся расширения модели и функционирования структуры искусства, фиксации переживания и репрезентации среды, физически находящейся вне культурного поля, но внутри поля культурного исследования, а также исследования дихотомии понятий природа vs. культура вне антропологической парадигмы.